Коктейль из космоса и пряных трав
Музей парфюмерии — это всего одна небольшая комната.
— У меня же не музей флаконов и не музей стекла, я собираю ароматы. А их, как вина, нужно хранить в темноте. Все спрятано в шкафах, — объясняет Элина Арсеньева.
В ее коллекции, которая собирается с конца 1980-х, уже более 4 тысяч экспонатов. И каждый день добавляется один-два новых.
— Вот, например, духи «Ярославна» мне привезли из Казахстана. Они были выпущены в 1967 году в честь полета Валентины Терешковой в космос. А называются «Ярославна» потому, что она была родом из Ярославля, — рассказывает Элина. — Духи составила одна из лучших советских парфюмеров Алла Григорьевна Бельфер. Они пахнут пряными травами. Когда-то их преподнесли от СССР лидеру Индии Индире Ганди.
В советских магазинах «Ярославна» стоила порядка 15–20 рублей. Не дешево по тем временам. Но в продаже встречались духи по цене 30, а то и 60 рублей. Чаще, конечно, они шли на экспорт. И, кстати, были вполне конкурентоспособны на Западе.
— А еще выпускались огромные парфюмерные наборы, в которые могло входить и до 20 предметов, — говорит парфюмерный историк. — Например, набор в честь строительства Дворца Советов был величиной в пол квадратного метра.
Причем уникальны они были не только размером. При каждой парфюмерной фабрике работала артель инвалидов, которая вручную клеила коробки сложной формы, выстилала их шелком с изысканными складочками. И флакончики заказывались особые. Например, в Ленинграде на фарфоровом заводе делали флаконы с ручной росписью, эмалями. А ламповый завод поставлял к ним пробочки — дурацкие металлические, как патроны от лампочек.
СССР благоухал Крымом
У Элины Арсеньевой так за каждым флакончиком, за любой пробиркой с ароматной капелькой тянется своя история. Неудивительно, что экскурсии в музее затягиваются на 3–4 часа.
— Я люблю показывать исторические парфюмы. Самый старый экспонат у меня — флакончик с духами 1904 года — L’Origan Coty, — говорит Элина. И дает понюхать парфюмерный артефакт, у которого аромат… «Красной Москвы».
— Так с французов и «содрали», — улыбается Арсеньева. — Клон делал уникальный человек — Август Мишель, француз, работавший на московской фабрике Генриха Брокара, которая после революции стала «Новой зарей». И там просто возродили проверенный рецепт Мишеля и стали массово выпускать «Красную Москву» — прекрасные французские духи.
Августу Мишелю нужно сказать спасибо не только за «Красную Москву», а по сути за всю советскую парфюмерию. Именно этот человек, консерватор, воспитанный на идеалах Франции XIX века, учил наших первых послереволюционных парфюмеров. Потом его каноны были закреплены в учебниках. И почти на сто лет парфюмерный стиль в России законсервировался.
— Основой всех советских духов была мускусно-амбровая база, дающая теплую ноту уюта и придающая стойкость духам. И на этой базе — богатый цветочный букет. Получалось красиво, — отмечает Элина.
Причем в московских духах мускус и амбра чувствовались сильнее, ленинградские были легче, как будто прозрачнее. А вообще СССР пах Крымом. Там располагались обширные поля, где выращивали сырье для парфюмерной промышленности.
За соблюдением канонов следили специальные комиссии, функционировавшие при каждой фабрике. Они могли совершенно субъективно зарубить новый аромат, назвав его слишком фривольным и не подходящим советской женщине. Но они же не позволяли опускать высокую планку.
— Парфюмерная традиция сохранялась в стране вплоть до перестройки. Еще 1989 году на той же «Новой заре» выпустили аромат «Анна Каренина». Нюхаешь его и понимаешь, что именно так и могла благоухать героиня Толстого во второй половине ХIХ века. Это аромат того времени, — считает Элина.
Деревянный шкаф — враг парфюмеров
У советских женщин был воспитан отменный парфюмерный вкус. С одной стороны, отечественные фабрики следовали не плохим канонам. С другой — внешторговцы допускали на наш рынок только достойные образцы западных ароматов — из новинок «Шанель», «Диор», «Живанши», «Ланком», «Ги Лярош» выбирали самое лучшее.
— Только в СССР одним из критериев качества стала стойкость аромата. До сих пор наши женщины вспоминают духи, которые держались трое суток. Такого парфюма в мировом масштабе за всю историю было не так уж много, но советские дамы попробовали все подобные образцы, — говорит Арсеньева.
Тем временем парфюмерная мода на Западе менялась каждые десять лет. Так, из-за протестов зоозащитных организаций во всем мире запретили мускус и амбру.
Сразу после Первой и Второй мировых войн были популярны грубые кожаные ароматы. Такими сейчас и мужчину-то можно напугать. А когда война была далеко — в 30-е или 60-е годы, — в моду входили нежные замшевые, пудровые запахи.
— Еще есть такой феномен: девочке хочется пахнуть, как мама, но не хочется пахнуть, как бабушка. А лучше всего аромат бабушкиных духов сохраняется в деревянном шкафу. Сколько же неприятностей доставляют эти шкафы парфюмерным компаниям, заставляя постоянно искать что-то новое, — рассказывает Элина. — Знаменитый «Шанель № 5» с 1950-го менялся пять раз. И это только официально.
Чтобы удачные ароматы прошлого вернулись в моду, нужно, чтобы умерло поколение внучек, а правнучкам надо выкинуть старые шкафы. Сейчас мы возвращаемся к ароматам 1930-х.
В Россию «сливают» ароматное барахло
К началу перестройки уже третье-четвертое поколение советских граждан пользовались духами с похожими запахами. Хотелось чего-то нового.
— Да, это был хороший качественный парфюм, но тут — как в «Белом солнце пустыни» — «Опять икра?». Людей просто перекормили икрой, — сожалеет Элина.
С жадностью наши сограждане накинулись в 1990-е на импортный ширпотреб. Скупали все заграничное. Мировые производители поняли, что нам можно «слить» любое барахло.
— Сейчас Россия — это парфюмерная помойка для всего мира. Более того, хорошее просто не хотят к нам завозить, а продают универсальную парфюмерную «кока-колу». У меня есть знакомые владельцы частных парфюмерных магазинов, не сетевых. Они лично ездят в Европу и буквально упрашивают поставщиков продать им интересные ароматы. А те не хотят, считают, что наш народ все равно не оценит, — возмущена Арсеньева.
По ее мнению, сейчас петербуржцы в массе своей покупают не те духи, которые им понравились, а те, что им навязала парфюмерная реклама, которая в последние два года стала гораздо агрессивнее.
— Я считаю, что это агония парфюмерной промышленности. Это не значит, что она умрет завтра. Но закат всегда наступает после зенита. Зенит был в конце 1980-х. Промышленность погибает, частники останутся, даже у нас это дело возрождается, появляются парфюмеры, работающие на себя. Несколько уже есть и в Петербурге. Но в промышленности все упрощается. Даже классические запахи меняются, — говорит искусствовед. — Я люблю зайти в крупный парфюмерный магазин. Там ко мне подбегают девочки-консультанты, начинают расхваливать духи, советуют, например, купить «Диориссимо» — «Это же классика!». А я им: «Нет, вот у меня — классика» — и достаю «Диориссимо» 1957 года. Они нюхают и расстраиваются. За полвека у духов заметно изменились состав и запах. Мне кажется, они стали хуже и проще.
